Сделай шаг ко мне во мрак, отдаваясь свободной страсти.
Свет дневной - твой злейший враг, больше он над тобой не властен.
Всей душой почувствуй ночь, прикоснись к ее темной тайне,
Прогони сомненья прочь и поверь в то, что сны реальны...

Эта ночь была особенной. Что же в ней такого особенного, спросите вы? Один лишь Алукард мог дать ответ на этот вопрос. Вампир открыл красные глаза, поднимая голову вверх и вглядываясь в небо цвета индиго. Где-то в самом центре неба светила яркая полная луна. Полнолуние. Хорошее время. Ночная подруга светила так ярко, что слепила глаза. Но вампир смотрел на нее, даже не мигая. Тихо падал мягкими крупными хлопьями пушистый снег, укрывая плечи Графа белоснежным покрывалом. Он не чувствовал холода, по большому счету ему были безразличны перепады температур, адаптироваться он мог к любой. Алукард клыкасто улыбнулся и облизнул острые выступающие верхние клыки. После он перевел взгляд на руки, обтянутые перчатками с печатью Кромвеля, которая по своему обыкновения сдерживала огромную силу вампира до момента снятия ее ограничений. Прошло целых тридцать лет. Так много лет. Свободных от чьих-либо приказов. Одиноких лет. Тихая ухмылка, руки сжались в кулаки.
Тридцать лет. Это много или мало? Смотря для кого. Для меня они пролетели как одно мгновение. Ничего не изменилось. Разве что я постарался убить в себе те души. Три миллиона семьсот восемнадцать тысяч девятьсот шестьдесят семь душ. Я убивал их в себе одну за другой. Но смог ли я действительно убить их? Или же просто старался заглушить в себе их голоса. Так странно. Никто не отдает мне приказы, и я могу жить так, как хочу сам. Но одно я знаю точно. Моя возлюбленная госпожа и моя возлюбленная служанка живы. И они ждут меня. Верят в то, ч о я жив. Теперь я могу быть везде и нигде. И сейчас пришло время вернуться назад.
Но вампир особо и не торопился. Прекрасно понимая, что с его возвращением что-то изменится. И дело даже не в том, ждут его или нет. Для Интегры он всего лишь слуга, значит все будет по-прежнему. Слуга и никто больше. Ему было все равно, особо ни на что не рассчитывал. Ему было интересное кое-что другое. Люди со временем стареют. Их жизненные процессы замедляются. Интересно, появился ли у Интегры наследник, которому она могла бы передать права на владение так называемым сильнейшим оружием Хэллсинга. Или кто-то или что-то могло стать более сильным, чем он сам. Хотя вряд ли. Слишком много вопросов и еще меньше ответов.
А еще Алукарду вспомнилась Виктория Серас. Его мысли резко переключились с хозяйки на служанку. Ту дракулину, которую он обратил. Никому и никогда Алукард не сообщал истинных причин обращения Виктории в вампира. Осознавал ли он их сам? Сложно сказать. Единственным объяснением было то, что полицейская сама выбрала этот путь. Выбор между жизнью и смертью порой бывает столь сложным. И еще не известно, что лучше. Граф еле слышно фыркнул себе под нос. Эта девчонка…такая шумная и непоседливая, любящая совать нос во все дела, имеющая свое мнение по любому поводу, могущая критиковать, но вместе с тем безгранично уважающая своего Мастера. Вот только по какой причине его воспоминания сейчас были обращены не столько к Интегре, сколько к Серас? Алукард особо никогда нее заморачивался по поводу своих ощущений, но это было и вправду странно. Неужели он…соскучился по ней? Он чувствовал, всегда чувствовал ее даже на огромном расстоянии, и знал, что полицейская по крайней мере в курсе того, что он жив. Возможно тогда стоит довериться собственным ощущениям и навестить сначала именно Викторию, а уж потом Интегру Хэллсинг. Вероятно это будет наиболее правильным решением. И так ему пригодится новообретенная способность быть везде и нигде. Поглотив прапорщика Шредингера, вампир получил новую силу, и кто знает, во благо ли она будет использоваться…
Прошло еще несколько дней, прежде чем король вампиров вернулся в Лондон. Но отправился он не в поместье Хэллсингов, а в пригород, который по слухам был попросту оккупирован кровососущими тварями, и далеко не комарами. Эта ночь была бы так прекрасна, если бы не звуки выстрелов, которые грохотали канонадой на всю округу. Зачистка территории происходила четко и быстро. Алукард ухмыльнулся, он так давно ни с кем не сражался, но еще не позабыл, как это делается. Внезапно позади него послышалось сдавленное рычание вкупе с шипением. Вампир даже не обернулся, а один из упырей предпринял попытку атаковать его с тыла. Резкий поворот, и рука в перчатке насквозь пронзает грудную клетку чудовища, вырывая сердце. Туша упыря моментально обмякла у ног Алукарда, который просто перешагнул через нее и направился дальше. Он шел по направлению к своей единственной цели, ощущая ее также ясно, как себя. Белые клыки обнажились, вампир скалился в довольной ухмылке, шагая неспешно и вслушиваясь в то, что происходит вокруг. Явно этот упырь нее последний. Он чуял, что его окружают, и правда, буквально через несколько минут он оказался в кольце рычащих монстров. И в это же самое время стихли звуки выстрелов. Алукард безмятежно пялился на упырей, которые почему-то не спешили нападать. Эх, сейчас бы сюда его любимые пистолеты...

Надо двигаться вперед, а не стоять на одном месте и играть в гляделки с упырями. Но и чудовища не двигались, словно ждали чьего-то приказа. За это время Алукард успел рассмотреть их всех до единого и оценить ситуацию. Прорваться через кольцо кровососущих тварей было бы легко и просто. Если бы не одно но. Лишь двинулся слегка вампир, как вдруг из ниоткуда прозвучал громкий выстрел. Пуля насквозь пробила грудную клетку Алукарда. Тот всего-то прикоснулся к ране ладонью, и тотчас пальцы окрасились темно-красной кровью. Клыкастый ухмыльнулся и развернулся медленно в ту сторону, откуда прозвучал выстрел. Улыбка и без того жуткая и напоминающая оскал, стала еще шире, Алукарду было до безумия интересно, какой бессмертный осмелился в него выстрелить. Вновь хлопок и очередной выстрел. На этот раз пуля застряла в груди где-то в районе сердца. Довольно неприятное ощущение, однако же не смертельно. Алукард поднял голову и наконец-то обнаружил стрелка. Им оказался мужчина. Не человек явно, так как тот скалил клыки. Еще один обращенный и еще один бестолковый кровосос. Возможно ли, что этот тот, кто ими управляет? Но, не убив, не узнаешь. Разбираться с этим у Алукарда не было времени. Проблема лишь в том, что у графа не было никакого оружия против них. Если бы и сражался, то исключительно врукопашную. А это не очень удобно.
– Ты пришел с той девчонкой? Вы…вампиры, такие же, как и мы, так почему мы должны сражаться друг против друга? – неожиданно вопросил мужчина, перезарядив пистолет и явно намереваясь спустить курок в третий раз. В ответ на его вопрос Алукард лишь плечами пожал. Разговаривать еще с этой мразью…недосуг. Вампир неожиданно скривился. Странные пули или какое-то странное ощущение от ранения. К горлу подступила тошнота. Относительно новое для вампира чувство, давным-давно забытое им. Будто бы пули были напичканы каким-то составом. Алукард моргнул раз, другой; внезапно возникшая пелена перед глазами спала.
– А ты сначала стреляешь, а потом спрашиваешь? Не очень-то это вежливо. Хотя чего еще ожидать от такого отброса, как ты, – кривая усмешка и полный игнор последнего вопроса. Резкое движение рукой, и длинные тонкие пальцы вампира погрузились в собственную плоть, пытаясь дотянуться до пули, которая его так раздражала. Алукард поморщился, но все-таки нащупал ненавистный предмет, застрявший буквально в нескольких сантиметрах от давно уже мертвого сердца. Извлек пулю, покрутил ее в пальцах, вновь ухмыльнулся. Вкрапления святой воды или нечто другое? Или же попросту пули окунули в воду перед использованием? Бред какой-то. Ну или же нападающие готовились к приходу тех самых мифических вампиров, которые истребляют иную нечисть. Значит знают что-то об организации Хэллсинг? Опять куча вопросов без ответа… И в ту же секунду граф сжал пулю в ладони, раскрошив ее в пыль. - Спускайся, ничтожество, поговорим как мужчина с мужчиной.  Твои пули, освященные и бесполезные, не имеют против меня никакой силы. Ошибочка вышла, – Алукард поднял руку и поманил мужчину, дабы тот спустился вниз. - Ну или уже скажи своим прислужникам «фас», чтобы мне было не так скучно стоять тут.
Внезапно мужчина напрягся. После распахнул глаза, в которых плескалось неприкрытое безумие. Ему словно перекрыли кислород. Он навел на Алукарда пистолет, однако руки его дрожали.
– Эта тварь… она такая же, как ты. Она… она убила моего сына! Сначала я расправлюсь с тобой, а потом оторву ей голову! – голос упыря сорвался на какой-то истерический визг, надо сказать, довольно противный. – Умри, чудовище! – и выпустил в Алукарда сразу всю обойму пуль, не изрешетив, конечно, но порядком потрепав его.- Убейте! Убейте его! Разорвите на части! – наконец-то отдал приказ своим цепным псам, которые с рычанием набросились на упавшего вампира. Но не тут-то было. Алукард материлизовался буквально из воздуха позади мужчины, появившись неожиданно и бесшумно.
– Убила сына, говоришь? А ты уверен в том, что только сына, а, ничтожество? – злобное шипение, и мужчина резко обернулся, никак не ожидая увидеть Алукарда. Оказалось, что упыри внизу рвали одного из своих. Что с них взять, тупые зомби, движимые лишь жаждой крови и убийства. А носферату стоило лишь вскинуть руку, дабы цепко схватить безымянного упыря за горло и приподнять над полом. – Твоя дочь тоже уже мертва и стала пищей для убийцы. Печальная участь, не правда ли? Да вот только подобной участи вы и достойны, - и, не желая больше болтать, он со всей силы швырнул грузное тело в самую гущу упырей, которые тотчас вцепились в него, вонзая зубы в плоть и отрывая куски мяса. Сейчас они напоминали обычных падальщиков. Что же, собаке собачья смерть.
- Нет, этот не тот, кто обратил их всех. Есть кто-то еще. Более сильный… – задумчиво пробормотал Алукард, пытаясь стряхнуть капли собственной крови с перчаток. Его раны зажили также быстро, как обычно. Вампир вздохнул полной грудью, как вдруг…
– Мастер…
Тот самый зов, что был услышан им сразу. Пусть даже он будет произнесен шепотом, пусть даже ментально, как говорится. Виктория почуяла его. Алукард улыбнулся и закрыл глаза, полностью сосредоточившись на Серас и машинально поворачиваясь в ту сторону, где она должна была находиться по его ощущениям. Не видя ее, но будто бы чувствуя рядом.
- – Дракулина… – и вампир оказался за спиной полицейской, не приближаясь к ней. Что-то изменилось в ней. Он не стал тратить время на уничтожение упырей, до сих пор терзавших тело отца семейства. -Ты ждала меня все это время. Я знал…

Я верил тебе, а сейчас,
Я верю судьбе – свет погас,
Ведь солнце зашло для меня навсегда!
Алукард слишком явственно ощущал, что Виктория сильно изменилась. Что же, тридцать лет - это довольно-таки порядочный срок, в особенности для людей. Для вампиров это ничто, и они не изменятся никоим образом. Разве что характер может поменяться в худшую сторону, хотя что касается самого Алукарда, его весьма противный характер уже хуже быть попросту не мог. А Серас...повзрослела что ли, если так можно сказать про вампиров. Но это будет совсем не то понятие. Правильнее будет сказать, что она стала более опытным вампиром. Да, перед ним сейчас стояла совсем не та девушка, веселая и беззаботная, которая даже после смерти продолжала радоваться всему. Тому, что все-таки ее Мастер подарил ей некую жизнь, где она может реализовать свои новые способности. Да, новых человеческих чувств она более не испытает, ведь ей так тяжело пришлось привыкать к тому, что теперь она стала кровососущей тварью. Сложно было отвыкать от обычной еды, теперь ее постоянной пищей стала лишь кровь. Без которой она не погибнет, но и нормально существовать не сможет. Алукарду потребовалось много времени, чтобы обучить новоявленную дракулину основам вампиризма, но он никогда не жалел о том, что сделал. Почему-то сейчас, когда он смотрел на свою подопечную, ему вспомнилась та самая ночь, когда он увидел ее впервые и вопросил про то, какой она желает сделать выбор.
- Я знаю, Серас. Для нас тридцать лет так мало, для людей же это так много. Мы уже не те, что были раньше, и госпожа Интегра тем более. Ты все также состоишь на службе у организации Хэллсинг, а я все также ощущая на своих руках кандалы Кромвеля. Пока живы представители семейства Хэллсинг, избавиться о той тюрьмы, в которой я заключен, невозможно. Но вампиры терпеливы, - он ухмыльнулся, обнажив белоснежные клыки, в тот момент, когда Виктория сделала некий реверанс. Миленько, но это не выглядело издевательски. Наверное, впервые за много лет, Алукард улыбнулся искренне. Его ждали. Это довольно странное чувство. Нельзя было сказать, что он шибко соскучился по тем временам, когда они с полицейской истребляли низших вампиров, выполняя приказы леди Интегры. Но и быть одному ему было просто-напросто скучно. Кто знает, что он имел ввиду под терпением. Означало ли это, что он стремится как можно скорее выбраться из-под гнета Хэллсингов, поэтому ждет, когда последняя из рода Хэллсинг отдаст концы? Или же в какой-то мере завидовал Виктории, не отягощенной печатью Кромвеля? Сложно сказать. Но одно было совершенно точно: Виктория Серас никогда и никуда не сможет деться от Алукарда, пока не станет самостоятельным вампиром. Самостоятельность заключается не в том, что она продолжает изучать и совершенствовать новые способности. Но он и она: мастер и служанка, и она обязана будет подчиниться и появиться подле всякий раз, когда он ее позовет. Своеобразной свободой для Серас станет лишь возможность испить кровь своего хозяина тогда, когда он сам захочет. Даже есть леди Хэллсинг отпустит Викторию, свободной окончательно в том самом смысле она не станет.
Я сам погубил – уже не вернуть.
Тебя не хранил. И проклят мой путь!
А сердце, как лёд – холодит,
Мой прерван полёт, позади
Всё то, чем я жил и кого я любил!
- Я помогу тебе расправиться с вампирами. Думаю, что вернемся мы вместе, тем самым сделав хозяйке сюрприз. Жаль, что мои пистолеты сейчас не при мне, однако мне вполне хватит сил, чтобы голыми руками покончить с ними. Тебя отправили одну? Неужели состав бойцов Хэллсинг так поредел? Или же госпожа все также продолжает обращаться к разного рода наемникам, боеспособность которых подвергается сомнениям? Расскажешь мне потом все? Мне интересно, что же изменилось за то время, пока я отсутствовал, - сделав несколько шагов вперед, Алукард коснулся ладонью светловолосой макушки дракулины. Совсем также, как и тогда, когда они виделись в последний раз. Когда он слышал истеричный крик Интегры: "Алукард, не закрывай глаза! Я приказываю! Только не закрывай глаза!" У него долго стоял в ушах этот дикий крик до сих пор. Действительно ли хозяйка переживала за то, что ее единственный слуга исчез навсегда? Искоса посмотрел на Викторию. Она ведь наверняка убеждала Интегру в том, что Алукард еще обязательно вернется. Вновь ухмылка. Возможно, он узнает правду, да вот нужна ли она ему? Иногда лучше забыть прошлое, но он проклят. Проклят той вечной памятью, что никогда не даст ему забыть ни одно мгновение своей чертовой жизни. Каждую минуту помнит он, каждый миг вспоминает. Даже тогда, когда он совсем этого не хочет. - Заодно посмотрю, чему ты научилась за этой время. Я так явственно чувствую тьму, которая переполняет тебя, и которую ты теперь способна контролировать. Ты стала такой сильной. Таким же демоном, как и я. Отец Александр, наверное,  сто крат проклял бы нас обоих, будь он жив, - и тут Серас молниеносно ловит ту пулю, что предназначалась явно не ей, и вот теперь в борьбу вступают два вампира. Алукард снова ухмыляется, исчезая со своего места и моментально перемещаясь за спину стрелка, что имел неосторожность целиться в него.
- Не попал! - коротко заметил он, резко вскидывая руку и довольно легко пронзая грудь вампира, вырывая сердце и одним пинком сталкивая его вниз с крыши. Сердце падает на пол, Алукард наступает на него, раздавив и подняв кучу мелких брызг. Мертвым не нужны сердца, от них нет никакого толка. Он закрывает глаза, и его тело тотчас же рассыпается на множество клыкастых летучих мышей, которые облепляют врагов и начинают рвать их на мелкие кусочки. Гули слабы, они не умеют регенерировать повреждения такого характера, а количество летучих мышей увеличивается, сам же Алукард, словно отделившись от них, впивается клыками в шеи других вампиров, уничтожая все больше врагов и пытаясь найти главного соперника. Но все не то...

Сложно ли будет возвращаться? Пожалуй нет. Для вампира тридцать лет такой маленький срок, для тех, кто не стареет и у кого время проходит мимо, не бывает сожаления о чем-то не сделанном. Вампирами владеет лишь поистине адская скука и ничего более. Почему Алукард решил служить людям? Потому что проиграл человеку в честной схватке? Возможно. Или же хотел избежать той самой скуки, которой будет наполнена вся его жизнь. И это тоже один из возможных вариантов. А может быть и все вместе. А вот Виктория не теряла даром времени. И Алукард наблюдал за ней искоса, подмечая для себя те или иные детали. Она усовершенствовала свои навыки, но все осталась такой же беззаботной девчонкой. Которая осталась верной своей госпоже по какой-то причине, и которая не желала испить крови своего хозяина, боясь превратиться в истинного вампира. Но клыкастый монстр не хотел принуждать ее к этому. Раз та сделала свой выбор изначально, о том, как поступить дальше, она сама решит. Интересно все-таки, почему она осталась подле Интегры? Долг ли это, преданность ли, благодарность ли?
- Наверное, тридцать лет назад не встреть ты меня, то могла бы жить относительно спокойной жизнью обычной полицейской. А здесь пришлось тебе пережить такое, что не каждому человеку дано за несколько жизней. Жалеешь ли ты об этом? Ты все еще питаешься кровью только, чтобы не терять силы? Но я не чувствую, чтобы ты поглотила еще кого-то, кроме того болтливого наемника. Он погиб, как герой, не так ли? А ты, не сумев спасти его, все-таки решилась на то, что тебе противело? Прости, просто я слишком хорошо ощущаю тебя, пусть даже я не видел тех событий, в которых не участвовал. И мне кажется, что я знаю не все, - алые глаза вампира, казалось, сверлили дракулину насквозь. От этого взгляда обычным людям становилось не по себе. Но смотрел так Алукард не долго. Лишь чуть позже добавил. - И, думаю, что мне не все понравится.
Вампир кивнул в ответ на предложение Виктории в тот момент, когда они оба расправились с последними вампирами. Не сказать, чтобы это было так непривычно спустя столько лет. Инстинкт хищника не теряется с годами и не утрачивает своей силы неутолимая жажда. Сделав несколько шагов, Алукард вдруг внезапно остановился. Все это время он старался подавить в себе голоса тех миллионов душ, что он поглотил. Старался их убить в себе и ему казалось, что это получилось. Или же все-таки они затихли на какое-то время? Ведь он по сути является для них своеобразной тюрьмой и отпускает только те души, силой которой он воспользовался, чтобы в очередной раз избежать смерти. А в нем оставалась еще одна весьма загадочная душа. Шредингер. Мальчик с кошачьими ушками, посланный для того, чтобы победить казавшегося непобедимым вампира. Замысел Майора удался на славу. Да вот только не подозревал он, что избавиться окончательно от всемогущего валашского князя у него не выйдет. Александр Андерсон не смог. Погуби в себе человека и став монстром, он стал силен в тысячу раз, но в конце концов был развеял прахом. Но именно он был удостоен того, чтобы над ним проливали слезы. Нет, ни его ученики, часть  из которых погибла в том месиве. Кровавые слезы Дракулы. Демон плакал, наверное, впервые за много лет. От бессилия, от разочарования. А потом поглотил Шредингера и...закрыл глаза на целых тридцать лет. Но все равно где-то в глубине его мертвой души слышался вампира дикий крик его госпожи Интегры. Он слышал его, но не мог откликнуться...
- Так странно, Серас. Ты молчишь. Хотя сколько тебя помню, все время ты надоедала мне и не только своей бесконечной болтовней и любопытством. Что-то ты явно не договариваешь. Может быть лучше скажешь мне прежде, чем я узнаю сам? - пытать ее прямо здесь и сейчас расспросами Алукард не собирался. Но своими методичными намеками старался показать, что те долгие годы отсутствия не сказались на нем. Сам Алукард ничуть не поменялся, внешне так так тем более. У него было много времени, чтобы переосмыслить все, что случилось. Также он чувствовал, что предавший их дворецкий Уолтер тоже уже остался лишь воспоминанием. Как же вспоминают о нем? С негодованием или же с сожалением? Ведь после того, как он тщетно старался победить Алукарда, что-то в искусственно-воссозданном теле пошло не так, и оно стало давать сбои. Великий вампир снова остался непобедимым. Интересно, как госпожа отнеслась к его предательству? И почему тот поступил так? Неужто все то время, что они сражались бок о бок, мальчишка, выросший и постаревший, но не утративший боевого духа, завидовал силе и мощи вампира, над которым проводили опыты и которого сделали еще большим монстром, чем он был до этого? Было бы чему завидовать. Чем же руководствовался старик, который неедля отправился в услужение эссэсовцам?
- Уолтер. Госпоже не хватает его. Несмотря на то, что он сделал. А еще и я оставил вас не по собственной воле. Так странно. После того, как я стал работать на Хэллсингов, я больше ничего не делал по своей воле. Но госпожа меня не ограничивала ни в чем. Эдакая палка о двух концах. И свободы нет как таковой, и в какой-то мере я могу развернуться в собственной мощи так, как того требует ситуация, чтобы выплеснуть свою силу. Но когда я остался один, мною снова завладела пустота. И я понял, что мне нужно вернуться. Домой, - последнее слово далось нелегко. Разве можно назвать домом то место, где он был заточен? Клетка, даже золотая, всегда останется клеткой, и хищник будет ненавидеть ее всеми фибрами души, стремясь при малейшей возможности сбежать. Он мог бы дождаться того момент, когда Интегра отдаст Богу душу, и вернуться. Но так не случилось. Его ждали, искренне ждали. Серас и госпожа. Он должен был вернуться. Понять их и себя самого...