Бесцветная морось пеленает плотной вуалью острое дальнее зрение – вблизи же очертания и силуэты неуловимо расползаются, плывут перед воспаленными глазами, судорожно подергивающимися в глазницах; в объятиях тумана Доктор практически слеп. В тяжелом воздухе плещется безмолвие, разрываемое лишь стрекотом его мыслей – искр, осыпающихся снопами из разломов старых проводов. Тишина – это дар свыше, награда за хорошее поведение буйнопомешанного, заточенного в четырех стенах собственного психоза. Никаких голосов, кромсающих слух шипением на неизвестном наречии, никаких приказов, никакого давления незримых усмиряющих ремней на его горло: ему дозволено погрузиться в абсолютную неподвижность долгожданной кататонии, однако его беспокойный ум отказывается засыпать. Герман Картер, случалось, проводил без сна несколько суток подряд, не брезгуя высокими дозами амфетамина, только ради того, чтобы найти ответы на терзающие его вопросы – какими же незначительными его вопросы кажутся теперь, здесь, сейчас, когда он столь близок к истинному прозрению; и Доктор ищет.

Туман умеет хранить тайны, скрывать ответы за пеленой, и вопрос «где?» изначально поставлен неверно. Некорректно. Неправильно. Но когда доктор Картер спрашивает «кто ты?», обращаясь к нестройно шепчущему голосу внутри опоясанной электродами черепной коробки, услышанное его не удовлетворяет. В конце концов, голос может лгать. Его безумие, достигшее наивысшей точки, может лгать. Вражеская агентура, похитившая его для перепрограммирования личности, определенно будет лгать. Одно Картер знает наверняка – оно управляет механизмами человеческой психики с мастерством кукловода-марионеточника, и оно способно сломить даже самую стойкую волю.

Человек по имени Бенедикт Бейкер – его разум словно гнойник, набухший от знаний; его хочется вскрыть, впиться острыми спицами в податливый мозг и осушить до последней капли, вытянуть из него всю информацию, собираемую и хранимую с такой скрупулезной дотошностью, с какой каталогизируют лишь документацию государственной важности. В прошлый раз ему удалось вырваться из электрошокового ступора и сбежать до того, как Доктор завершил процедуру дознания; в следующий раз подобного шанса он Бейкеру не предоставит. Он выжмет из этого испытуемого все, что тому известно, выпотрошит саму его личность и оставит выеденную оболочку на милость так называемой Сущности. Доктору необходимо узнать.

Доктор ищет, и его нетерпение клокочет вспышками статического электричества в удушливом влажном воздухе непроглядного леса. Среди темных рядов безжизненных деревьев не укрыться – и все же в обступающей его тишине не раздается ни единого вскрика, не слышится и панически участившегося дыхания; ничего, кроме измученных стонов боли, рвущихся сквозь намертво стиснутые зубы Картера. Скитание в тумане, будь оно бесцельным или осмысленным, мало чем отличается от блуждания по коридорам крысиного лабиринта: невозможно предсказать заранее, куда приведет очередной поворот. Это место не подчиняется фундаментальным законам логики, физики, времени и пространства, оно изменчиво – обман и дымовая завеса, но в отличие от дешевых трюков трансформации более чем реальны (в̕ ̧с͟ам̴ом д̵ел͏е͜?) и физически ощутимы.

Реальность моделирует сама себя, подчиняясь длинным хитиновым лапкам невидимого манипулятора. Симуляция воспоминаний – подобно грезам запертого в камере сенсорной депривации пациента, дрейфующего среди галлюцинаций и чересчур достоверных фантазий в кромешной темноте и полной изоляции от внешнего мира. Кто-то обязан знать больше – бегающий взгляд Доктора лихорадочно цепляется за проступающие в истончающемся тумане стволы деревьев – его пальцы пробирает судорогой, клокочущим, бесконтрольным желанием прикоснуться к живому разуму, найти среди ненасытной пустоты чью-то чужую память, чужие мысли, чужие страхи, чужую боль – неопровержимые доказательства здравости его рассудка, доказательства того, что не он выдумал этот мир – вы ̀вс̸е̕ ͠его в͠ыду̧мал̸и,͝ ̕б̸о̸ль̧ны̕е,̵ оме̡рз̛и̧т͠е͞ль͏но̨ боль͡н́ы͢е тва͝ри̶ –

Г̙͡О̥͡В̺̞̦̪͠О͓̘̠͍Р̸͔И͖ ͙̫̘̪СО̳̥͟ ͔М̠̠͈͓Н̪̗͈͚̝͕О̶̯̲̬̰͖̘̱Й̷̣͈̝͓ ̦̜̘У̗͍͠Б̣̝Е̪͈̺͔Д̴И М͔̫̫ЕН̨̥̻̞̟Я̹̻̥̻ В͙͓̜̰͓̜͘ ̱͍Т̘̟̭̱̰̤͢О͈̱͓̹М̺̗̻̲͖͕̖ Ч̭̭̻̹̺͇Т͉̭̯̠О̷ ̙̮̝̫Я̯̻͖̕ Б̝͕̀ͅЕ͏̤̹͎̖З̣̙У̦̘̘̗͎̻͙М̲̰Е͇͖͘Н̱͜

Сведенные напряжением плечи сотрясаются от прошившего все тело разряда: голос молчит. Однако сизая завеса впереди рассыпается клочьями, и Доктор чувствует холод – чувствует саднящие уколы капель дождя, испаряющихся при соприкосновении с искрящейся обожженной кожей. Тяжелые выдохи поднимаются облаками пара в прохладном ночном воздухе, и запах озона смешивается с запахами влажной листвы, дыма и крови. Герман Картер никогда не бывал в подобном месте – ему незнаком этот ветхий бревенчатый дом, окруженный лесным массивом. Не его воспоминания – чьи-то еще; разум не способен сотворить реальность из пустоты, лишь воспроизвести уже усвоенные образы. Ему незнакома и мелодия, вплетающаяся в бескрайнее полотно белого шума, звучащая все громче с каждым шагом вглубь чужой памяти; незнаком грудной женский голос, дробящийся ритмичными ударами тяжелого топора.

Герман Картер никогда прежде не встречал эту женщину, как и она его – она выдергивает топор из давно сгнившей оленьей туши и настороженно склоняет голову набок, наблюдая за его приближением. Ее лицо скрыто за кроличьей маской, мешковатая одежда пропитана запекшейся кровью, ее пение эхом разносится по укрытой валежником поляне и вдруг обрывается – она не такая, как его пациенты, другая. Такая, как Салли Смитсон, потерянная среди руин своей памяти о лечебнице Кротус Пренн. Такая, как он сам.

Вырвавшийся из дрожащей глотки раскатистый смех потрескивает ликованием –

Т̺Е̧̩̹П̧̜͎Е̠͉̣̬͉̻Р͈̠̹͖̕ͅЬ̙̭ ̹̫Т̞̝̮̕Ы̭̼͓̫ ̭͎̮͉Р̛͍̫̼̖А̬͕͓̻С̤ͅС̢̤̝̻̲̪̘К̙̜̻̜̺ͅА͡Ж͉̺͖̱̥Е̖̳͈̦͉͓Ш̵͚̥Ь͍̝ ̖̲͉̰̙̀М͏͉̦ͅН̞͍̭́Е̻̦̰̤̯ ̳͎̙͔̘К̕Т̮͓͙̞͈̝͠О͎̟͔̺ ̼͟Т͉͠Ы͓͔̮̱͍̜̀ͅ ̘̲͟Т̵͔̯̤̺А̣͟К̱͉͍̭̯̜А̵͓̼͇͓͖̺Я̭͙̫͓͚̩

– и блеск угрожающе занесенного лезвия топора Картеру совершенно безразличен.

Может, он нашел не совсем то, что искал, но Доктор сумеет (непременно) выделить закономерность, выцедить истину, добраться до сути, узнать; боль и сокровенные страхи, потревоженные его руками, споют для него мелодию куда звонче той, что он успел услышать. Охотники не менее уязвимы, чем жертвы, главное – найти их слабое место, трещину в их сознании, где темнее всего, где смердит болезнью и нагноившимися старыми ранами.

К͙͇̺͓ТО̘ ̷͎̖̜Ж͉̖̗̤Е͎͟ ̨͙Т͇̖̭̻̬̀Ы̡̦̳͙̦ͅ ̸̤КТ̴̪О̗̰ ̫̮̞̝Т̥Ы͕̟̦͚͎̜̙

В порубленной туше у ног женщины копошатся жирные белые черви – не олень, как Картеру показалось сначала. Лось. В выкатившихся мутных глазах животного отражается темное дождливое небо и лезвие старого топора – она замахивается с глухим рычанием, стоит лишь Доктору протянуть к ней опутанную пляшущими искрами руку.

Сестра Смитсон была посговорчивее

Н̙̮̟̮О͎͉̣͉̱̟̺̀ ̪̮̹͖̥И̩͉̜̪͓ ̢͇̰͎͉̱Т̵̟͖̗ͅЫ͉͚̠͓̜͍ ̡̼̩̫̤͚З̪А̷̼͎̟̦Г̠̤̹О̧͓̲̯В̹͍͎̖̬̱͟О͔̲͎̙̠́Р̮̞̖̘̫̻̖И̭͇͓̕ШЬ̵̮